«Ангелу Фиатирской Церкви напиши…»
Христос – семи Церквам
«Ангелу Смирнской Церкви напиши…»
«Ангелу Пергамской Церкви напиши…»
«Общим местом» многих толкователей Апокалипсиса является желание представить семь Церквей Малой Азии в виде семи периодов исторического бытия Вселенской Церкви. Семь этих периодов должны идти в строгой последовательности, и следующий период в силу исторической преемственности должен вытекать из или связываться с периодом предыдущим. Такая позиция понятна, но очень уязвима. Уязвимость – в неизбежности натяжек, когда недостающее додумывается, а существующее подгоняется под выбранную систему. Если Ефесский период – ранняя Церковь апостольского и ближайшего к апостольскому времени, то Смирнская Церковь – это что? И когда это «что» начинается? С эпохи царя Константина? Если да, то какому периоду соответствует сказанное о Церкви Пергама: концу эпохи Вселенских Соборов или падению Византии вообще? Где, то есть, точный конец одной эпохи и неизбежное начало следующей? Так ли исчерпывающи слова, сказанные о семи Церквах, чтобы в них вместить целые века церковной истории? Вопросов очень много. Кроме того, любители линейно-временного толкования семи Церквей как семи эпох обычно эсхатологически настроены. Они ждут конца. Следовательно, свою собственную эпоху они характеризуют либо как Филадельфийскую (предпоследнюю), либо как Лаодикийскую (последнюю). Тогда получается, что сказанное о пяти прежних периодах имеет в основном исторический, а не бытийно-жизненный интерес. Это изображение того, как мы «шли, шли – и дошли до современного состояния». С этим нельзя соглашаться. И вообще семь Церквей Азии сосуществовали во времени. Все они были рождены проповедью Иоанна Богослова. Слово, сказанное к ним, прозвучало в одно время, за раз. И все они в ту пору были. Потому, не сбрасывая вовсе со счетов теорию семи эпох, отразившихся в слове Христа Церквам, можно смело думать и иначе. Это картина жизни различных церковных общин, диагноз их внутреннего состояния, при том что все они, такие разные, существуют рядом друг с другом.
Это картина жизни различных церковных общин, диагноз их внутреннего состояния, при том что все они, такие разные, существуют рядом друг с другом.
Первая Церковь (Ефесская) упрекается в утрате первой любви. А четвертая (Фиатирская) хвалится за то, что «последние дела ее больше первых» (Откр. 2: 19). Значит ли это, что после угасания первого горения через два на третий период непременно возрастет ревность? Не думаю. Это скорее говорит о том, что в одно и то же время у живущих рядом христиан может быть совершенно различное устроение. Пока один охладевает, другой рядом с ним вооружается решимостью. Это вполне соответствует словам Господа о том, что две будут молоть на жерновах, и одна оставится, а другая возьмется. Двое будут и на селе – один возьмется, а другой оставится (см.: Лк. 17: 34–36). Итак, Церковь Фиатиры похвальна по причине того, что есть в ней улучшение, что само по себе есть чудо не малое. Угасание, истощение и ослабление со временем нам более понятны. И по логике, и по личному опыту. А тут – последнее лучше первого. Прямо как на браке в Кане: принесенное к концу вино лучше того, что пили вначале. Очевидно, что это плод благодати и место действия Духа Святого. Но – горе нам! – нет такой похвалы, рядом с которой не было бы уместно порицание. Христос говорит, что Ангел Церкви Фиатирской попускает некоей жене Иезавели «учить, вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть идоложертвенное» (Откр. 2: 20). И опять, как в случае с Валаамом, мы вынуждены вспоминать Ветхий Завет.
Та историческая Иезавель, поминаемая в книгах Царств, не учила и не пророчествовала. Она, пользуясь властью, покровительствовала жрецам культа Ваала. Она преследовала Илию, подталкивала к грехам Ахава. Это она научила Ахава клеветой и кровопролитием отобрать виноградник Навуфея. Она, подобно Иродиаде Нового Завета, была смертельным врагом друзей Божиих, пользуясь властью супруги царя. Но она не учила и не пророчествовала. А эта, помянутая в Откровении, именуется пророчицей и действует широко, а Церковь ей это позволяет. И что это? Очевидно, вопрос не решится поиском прямых и буквальных соответствий. Эта Иезавель не царица. Источник ее влияния вовсе не государственная власть. Она «пророчица». Время ее действия – время Нового Завета, когда жене уже не накинешь на роток платок и когда появляется возможность жене, как и мужу, действовать с дерзновением на поприще учительства. Вот вам неожиданный плод свободы. Златоуст говорил об этом много. Он говорил, что люди обычно стремятся с жадностью к тому, что им не принадлежит. К примеру, женщины – к власти. Не имея прямого доступа к самой власти, они ищут тайной (чисто женской) власти над теми мужами, какие имеют власть. Приводить ли примеры? Над сказанным стоит поразмыслить, но мы идем дальше.
Иезавель из Фиатиры не хочет властвовать «по-женски». Она властвует пророчески. Очевидно, с некоей силой и внутренним правом, источник которых мы скоро упомянем. Силой она действует столь очевидной, что упрек Христа смягчен. Господь говорит: «Имею немного против тебя» (Откр. 2: 20). То есть не сказано: «Я в гневе на тебя за то, что ты позволяешь…» Или: «Как же ты мог позволить пророчествовать такой жене, как эта?!» Нет. Всё совсем иначе. «Знаю твое терпение, труд, любовь. Знаю, что последние дела у тебя больше первых. Но имею против тебя немного». Немного. Почему?
Эти слова не исчерпают поднятую тему, да и не претендуют на это. Но думаю, что в целом заслуживающий похвалы Ангел Фиатиры столкнулся в лице Иезавели с таким врагом, который ему не под силу. Иезавель приводит людей к худшему из возможного – любодеянию и идолослужению. Но при этом она знает Господа. Христос говорит: «Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась» (Откр. 2: 21). Перед нами образ некоей харизматической личности, которая смело и хитро мешает истину с ложью, убедительно проповедует и увлекает в некие практики многие души. Серьезнейший враг! Поэтому и упрек минимален. Поэтому и имя «пророчицы» выбрано не случайно. Историческую, «ту» Иезавель боялся сам Илия! Следовательно, бывают такие враги, которых мы не одолеем или даже не до конца распознаем и даже – Боже, сохрани! – позволим им «пророчествовать». И что же тогда? А тогда Сам Христос вступится за Свою Церковь, о чем и говорится далее: «Вот Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью» (Откр. 2: 22–23) – очевидно, это духовные дети, известные своим родством и хвалящиеся им. То есть Христос Сам действует силой карающей и вразумляющей там, где слуга Его, в целом достойный похвалы, не способен на качественное противодействие обману. «И уразумеют все церкви, что Я есмь испытующий сердца и внутренности; и воздам каждому из вас по делам вашим». Смирительное действие Господа будет известно многим, многих устрашит и отрезвит. Так стоит понимать сказанное. «Сердца же и внутренности» – это те самые «сердце» и «утроба», о которых мы, каясь, говорим: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей».
Смирительное действие Господа будет известно многим, многих устрашит и отрезвит.
Церковь Фиатиры изображена на пороге «чистки». Скоро Господь будет проверять и просеивать. Одни будут поражены смертью, другие положены на одр, третьи повергнуты в великую скорбь. Тем же, кто верен Богу и слову Его, сказано: «Держите, что имеете, пока приду». Те, кто верен Богу, не знают неких «глубин сатанинских»! За это и помилованы. Вот, оказывается, где причина силы Иезавели и почему сама Церковь Фиатиры не способна помешать ей «пророчествовать». В Пергаме был престол сатаны, но там было не так опасно. Одно дело – «престол», другое – «глубины». «Глубины» – это погружение, это проникновение в учение и практику, откуда, как правило, уже не вылезают. Это капитуляция перед тремя искушениями в пустыне и согласие на службу сатане в обмен на удовольствия, на власть и на обманчивые «чудеса». Бороться с такими капитулянтами весьма опасно. Очень поэтому важно, что Господь не ждет и не требует от фиатирских христиан особых подвигов. И особыми скорбями их очищать не будет. «Не наложу, – говорит, – на вас иного бремени; только то, что имеете, держите, пока приду». Верность требуется этими словами. А еще – осознание скудости своих личных сил и понимание того, что кроме терпеливой стойкости в этих условиях Господь больше ничего не ждет от тебя и не требует.
Тем не менее, тот, кто держит лишь то, что имеет, тоже воюет и совершает подвиг. Стояние в вере – это движение. Ему будет тоже «дана власть над язычниками». Под язычниками евреи понимали чуждый мир греха и неведения Бога. Вы уже заметили, как много отсылок к ветхозаветному тексту содержится в последней книге Библии. Нам необходимо постоянно держать в сознании ветхозаветный контекст. Так вот, в свете Нового Завета под «язычниками» мы понимаем господствующие страсти: сребролюбие, плотские похоти, безмерную гордыню, лукавство и проч. Страсти мотивируют поведение сынов века сего. Дух Святой должен быть мотиватором нашего поведения. И тот, кто усыновился Богу во Христе, будет способен сокрушать твердыни греха, как жезл крушит глиняные сосуды. Этот последний образ взят из 2-го псалма, который в ряду псалмов является первым мессианским.
Последнее обетование: «И дам ему звезду утреннюю». Слова эти хорошо читаются в контексте сказанного Петром апостолом во 2-м послании: «Вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему (пророческому слову. – прот. А.Т.), как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших» (2 Пет. 1: 19). Апокалипсис – книга сама по себе пророческая. Кроме того, это книга, насыщенная пророческими образами Ветхого Завета. Обращаясь к этому удвоенному пророческому слову, мы вносим свет в темноту наших сердец. Это дает нам силу и возможность жить, доколе звезда утренняя (Сам Христос) не явится во славе. Явление Его будет и явлением нашим. То есть мы явимся такими, какими быть должны, а не такими, какие сейчас есть. «Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол. 3: 4).
В целом кажущееся печальным и продолжающим траекторию нисхождения слово Христа Церкви Фиатиры более обнадеживает и бодрит при близком рассмотрении, нежели иные слова, сказанные другим Церквам. Имеющий уши да слышит.
