Никто из вас никогда не купался зимой в проруби?

Если бы мне прежде предложили на выбор два вида смерти: одну — привязали бы к спине пушку с ядрами, чтобы выстрелить, а другую — заставили бы зимой лезть в прорубь, я бы еще подумал, какую выбрать, и, может быть, предпочел первую как более гуманную. Вот так я относился к зимнему купанию. Был уверен, что никакая сила в жизни не заставит меня залезть зимой в прорубь.

И вот однажды в декабре мы с приятелем Игорем приехали в Дивеево. До этого я уже несколько раз бывал в этих местах, связанных с именем преподобного Серафима Саровского. Познакомился во время прошлых поездок с начальницей дальнего скита, с сестрами. И когда мы приехали, обитатели скита нас радушно встретили, поселили в новом домике, а сами ушли ночевать в ветхий. На прощание начальница скита матушка Варвара обронила: «Ну, ребятки (это было давно, лет двадцать назад — диак. А.Р.), располагайтесь, отдыхайте. Утром встанете, умоетесь, сходите искупаться на источник батюшки Серафима». Думаю: «“Сходите искупаться...” На улице двадцать градусов мороза! Да если я там лицо умою, оно сразу ледяной коркой покроется. Ну, я еще могу рискнуть туда руки засунуть, но чтобы КУ-ПА-ТЬСЯ?.. Ээх, может быть, матушка забудет до утра?»

В общем, ночь я провел тревожно: то просыпался, то засыпал, ворочался. Вышел в телогрейке ночью на крыльцо, зуб на зуб от холода не попадает. Не представляю, как эту телогрейку с себя снять — не то, чтобы после этого еще лезть куда-то в ледяную воду. Вернулся обратно в постель, думаю: «А как же раньше люди ради Бога голову на плаху клали? А я смогу или не смогу? Смогу или не смогу? Смогу или не смогу?!» Решаю: «Смогу! Но… как-нибудь в другой раз».

Матушка Варвара пришла с утра: «Ну, — говорит, — ребята, просыпайтесь, умывайтесь, сходите искупаеться на источник батюшки Серафима».

Думаю: «Не забыла!»

Сестер спрашиваем: «А вы-то сами зимой купались в этом источнике?» Тешим себя надеждой, что если слабый пол через это прошел, нам морально будет легче настроиться.

— Да, — отвечают, — купались в прошлом январе, на Крещение… Да вы не бойтесь, там вода теплая, от нее даже пар идет.

Размышляю: «Я туда летом ногу засовывал, ее чуть не свело от холода, с чего это вода вдруг зимой теплою стала?» Ну, понятно: она — теплей, чем температура окружающего морозного воздуха, оттого и парит.

В общем, матушка Варвара дает нам на прощание два широких обрезка сосновой доски. Я кошусь с подозрением: «А это зачем?»

— А это, — объясняет, — чтобы после купания вы не примерзли ко льду, когда будете одеваться.

Я выдавил из себя вежливую улыбку, поблагодарил. И мы с Игорем отправились. Он идет с радостью — давно уже о моржевании заговаривал, хотел попробовать. А я иду словно бык на убой.

По ходу я пытался извлечь из своей памяти какой-то ободряющий пример, который бы помог мне настроиться на позитивный лад (к источнику идти около километра по заснеженному лесу — есть время подумать).

Но сколько я в своей памяти не копошился, она услужливо напоминала мне, как фрицы поливали генерала Карбышева на морозе ледяной водой и превратили его в ледяную глыбу. Этот пример, признаться, не способствовал позитивному настрою.

Потом я вдруг вспомнил, что, оказывается, в детстве однажды уже купался зимой, когда мы с мальчишками, катаясь на коньках на пруду, соревновались, кто ближе подъедет к краю полыньи. Мальчик передо мной проехал в полуметре, мой следующий черед. Я заложил лезвиями коньков дугообразную траекторию еще ближе к обрыву и выиграл, но... не успел насладиться победой: лед неожиданно подломился, и через мгновение я уже барахтался в воде. Минут пять я сопротивлялся, бултыхал руками и ногами. Но плавать в коньках, признаюсь вам, не очень удобно. Потом смирился, опустил ноги и пошел ко дну. Спустя мгновение ноги почувствовали твердый грунт: поднимаюсь, а там воды по грудь. То есть можно было так долго не упорствовать, не тратить силы. Да и вода там была теплая: туда, как выяснилось, спускали канализацию. В общем, пример опять оказался не совсем подходящим.

Затем я вспомнил, как однажды мы с друзьями перевернулись на плотах, когда решили попутешествовать по реке. Это было в августе, который выдался очень холодным: днем было девять градусов, а ночью на ветвях иней. Мы до утра потом у костра стучали зубами. Спереди тепло, а сзади все инеем покрывается. Помню, когда я вылез из воды, все, включая вещи в рюкзаках, было мокрым до нитки. Полчаса я бегал по берегу, чтобы согреться. И это в августе. Думаю: если я в августе бегал полчаса по берегу, то сколько же буду бегать в декабре? Пока не помру?

И тут в мою голову пришла спасительная идея: я прыгну в воду, не снимая телогрейки! Пусть потом я погибну, но в первый миг мне будет легче.

Подходим к источнику батюшки Серафима. Понимаю: если я хоть на секундочку задумаюсь, у меня ничего не получится. Быстро все с себя сбрасываю — и бу-у-лты-ы-х в воду!

Ледяной водой меня словно обожгло. Забыл, как дышать. А матушка Варвара на прощание нас наставляла, чтобы на источнике мы троекратно оттолкнулись от дна со словами: «Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!» Я троекратно ударил ладошками по дну, что должно было означать, что я оттолкнулся, и, экономя на паузах между словами, с частотой мышиного сердцебиения выпалил: «Во-имя-Отца-и-Сына-и-Святаго-Духа!» — и как пингвин или торпеда вертикального взлета вылетел на берег. А Игорь с достоинством, как на физзарядке, вошел, присел, встал, похлопал себя по груди: «Во имя Отца!», присел, встал, похлопал: «и Сына!», присел, встал, похлопал: «и Святаго Духа!»

Он, правда, посообразительней меня оказался, потому что нырял не с головой. А я целиком погрузился. Представьте: выйти с мокрой головой на улицу в двадцатиградусный мороз. В обычной ситуации — сразу менингит. Человек или погибает или на всю жизнь остается блаженным. Мне повезло: я не умер.

А мы стояли с Игорем на дощечках, которые нам милостиво дала матушка Варвара и... не спешили одеваться. И нам не было холодно! На душе было покойно, тихо и радостно. И только минут через пятнадцать стало покалывать кисти рук, как бывает, когда снимешь на морозе перчатки. Тогда мы начали одеваться.

Вернулись в скит, матушка Варвара хлопочет: «Мы для вас печку растопили, сейчас погреетесь». Мы отвечаем: «А мы и не замерзли».

Но, честно говоря, столько за время этого эксперимента я натерпелся страху, что решил зимой в Дивеево больше не ездить. Хотя и положительная составляющая в этом опыте тоже присутствовала: дома по утрам я стал обливаться холодной водой, чего прежде обо мне и представить было невозможно.